Город бездомных

На полпути от Нью-Йорка к Атлантик-Сити, в штате Нью-Джерси есть небольшой город Лейквуд, где живут, в основном, ортодоксальные евреи. В лесопарковой зоне, окружающей город, устроили себе палаточный городок местные бездомные.

В стороне от проезжей дороги — лес. Мы идем по лесной тропе. Вскоре сквозь деревья видим палаточные строения. Вдоль тропы — мусорные баки. Возле них — чисто, что редко бывает даже в самом Нью-Йорке. Причем, отдельные баки — для стекла и пластика, отдельные — для макулатуры. Свободно гуляют куры. Заготовлены и распилены деревянные чурки, которые осталось лишь нарубить на дрова. Обращение к жителям содержать участок в чистоте и порядке. Садовые столики под зонтом от солнца, стулья. Это больше напоминает дачный поселок, а не палаточный городок, в котором живут бездомные. Палатки, в основном, новые, туристические. Железная будка — туалет. У палаток велосипеды. Для велосипедистов висит предупреждение: «Осторожно! Здесь переходят дорогу куры!» Колокол, созывающий людей на молитву или на общее собрание.

Чернокожий бездомный привел нас к проповеднику по имени Стив. Стив Бригхэм. Пастор, выступающий за права бездомных, рассказывает:

— В графстве Оушен нет приютов для бездомных. Им некуда деться. В более дальних районах приюты есть, но они забиты до отказа. Я основал этот палаточный городок 5 лет назад. Началось с того, что меня попросили найти для них место. Я нашел этот участок в лесу. Сейчас это крупнейший лагерь бездомных в районе. Здесь живут около 70 человек.

— Кто следит здесь за чистотой?

— Сами жители, и я вместе с ними. Это наш дом. Мы уважаем свое жилище, и все вместе содержим его в чистоте и порядке.

— Кому принадлежит территория?

— Обществу. Графству Оушен. Это не частное владение. А раз территория принадлежит налогоплательщикам, бездомные могут находиться здесь.

— Вы тоже бездомный?

— Да. Два года назад я бросил работу электрика, раздал все свое имущество, свое жилье и переселился сюда. Живу в старом желтом автобусе, подаренном школой.

— А где ваша церковь?

— Тут. Вон она. Видите вывеску «Часовня палаточного городка», а рядом стоит врытый в землю большой деревянный крест? Службы проходят по воскресеньям. А еще я собираю продукты питания для наших бездомных, одежду, деньги. У меня есть еще один автобус, на котором я объезжаю окрестности и собираю у добрых людей все необходимое для палаточного городка. Нам помогают и церкви, и благотворительные организации. Когда люди отмечают семейный праздник, остается еда, и мне звонят, просят забрать продукты.

— Все жители вашего городка христиане?

— Большинство. Раньше было несколько мусульман. Они ушли. Среди нас есть католики, протестанты, православные. Да, почти все христиане.

— Напротив леса, где ваш палаточный городок, стоит жилой комплекс из одноэтажных домов, где живут малообеспеченные люди.

— Да, это «проджекты» — городские квартиры с низкой квартирной платой, для бедных.

— Почему же бездомные не могут жить там?

— Для них даже эти квартиры слишком дороги. Вообще, в Лейквуде строится много домов с субсидированными квартирами, за которые основную часть платит город, но, как правило, эти квартиры — для многодетных ортодоксальных еврейских семей. Чтобы получить субсидированную квартиру по так называемой 8-й программе, надо простоять в очереди 9 лет. И надо быть способным платить свою долю за квартиру. Бездомным это трудно.

— Ваша паства состоит из алкоголиков и психически больных?

— Есть такие, что опустились на дно из-за алкоголизма, из-за наркотиков, из-за психических заболеваний, но есть и такие, что не справились с жизненными трудностями, потеряли сбережения, не могут найти работу. Много разных причин, почему люди оказались здесь.

— Вы в состоянии принять больше бездомных в свой лагерь?

— Если человеку негде жить, если у него никого нет, кто бы мог его взять к себе, и если он способен уживаться с другими, жить в общине, то да, мы примем его.

Здесь живут в основном одиночки. Есть несколько супружеских пар. С детьми сюда не берут. Для бездом­ных семей с детьми власти находят место в приюте.

Некоторые палатки так ухожены и украшены, что становится понятно: здесь устроились надолго, и обитатель уверен, что это — его собственное владение. Забор, цветы, собственный почтовый ящик. Кричат петухи. И забывается, что здесь живут бездомные.

Янина, учась в родной Польше в школе, семь лет учила русский язык. Но совсем забыла его. С английским у нее тоже проблемы. Пришлось говорить по-польски.

— Я несколько раз была в России, во Львове несколько раз, была в Киеве, в Минске, в Черновцах. А вот в Литве не была. Мечтала посмотреть Вильнюс. Может, еще увижу.

— Сколько лет вы в Америке?

— Девять. Я здесь нелегально. Работала в Лейквуде, снимала квартиру, но не могла ее оплачивать. Потом потеряла работу. Переехала в Нью-Йорк, присматривала там за старичком, но он попал в больницу, и тогда я вернулась в Лейквуд. Немного поработала у старушки, но она умерла. Теперь живу здесь и ищу работу. Жить здесь можно. Еды много. Есть даже коза, и мы лакомимся свежим молочком. Есть душ с горячей водой. Питьевая вода. Общий туалет. На зимнее время есть печка в каждой палатке. Прошу зайти, посмотреть: зимой внутри тепло. Есть газовая плитка. Я сама себе готовлю. Живу одна. И чувствую себя здесь, в лесу, лучше. У меня астма. Я ведь много курю. Время от времени попадаю в больницу. Мне там помогают, и я возвращаюсь сюда. Из-за астмы не могу много работать. Три месяца поработаю — приступ. И я опять в больнице. Хорошо, что платить за лечение не надо: с бедных не берут. Здесь, в палатке, у меня есть все, что необходимо.

— А как у вас с соседями?

— Нормально. Хотя есть несколько мужчин, которые напиваются, шумят, воруют. Надо быть осторожной. На ночь я запираю дверь на крючок. А когда выхожу из палатки, то запираю дверь на замок.

— У вас есть родня в Польше?

— Да. У меня три дочери. И мама еще жива. Ей 87 лет. Перенесла операцию на сердце. Но сама себя обслуживает. Все делает по дому. Когда я работала, я ей высылала деньги. У меня там свой дом, большой. И на мои деньги там поменяли окна, сделали ремонт. Одна моя дочь — директор школы, по профессии она преподаватель немецкого языка, истории и литературы Германии. Младшая дочь — фармацевт. У нее три аптеки. Две маленькие дочки. Думаю, скоро соберусь и вернусь в Польшу. Но сначала надо немного заработать. У меня в Польше пенсия. Я там проработала 30 лет. Пенсия идет на мой счет в банке. Не много, но кое-что...

На столе — свежие белые булки и другая снедь, видимо, только что привезенная. На пеньке книги. Есть не только палатки, но и домики-прицепы на колесах. На одном — американский флаг, хотя до ближайшего общенационального праздника еще несколько недель. Один бездомный приехал сюда на своем автомобиле, да так в автомобиле и живет.

В городок на велосипедах приехали гости. Темнокожий мужчина по имени Брайен с сыном и племянником:

— Нам повезло, у нас есть свой дом. Мы — представители среднего класса. Я плотник, у меня работа есть. Жена тоже работает. Она медсестра. Мы живем неплохо. В своем доме. Я привел мальчишек сюда, чтобы показать им, как живут те, кому повезло меньше, чем нам. Хотя и этим бездомным повезло. Есть такие, у которых и этого нет. А у этих есть хоть крыша над головой. Не такая, как у нас, но есть. Они перекантуются, и в один прекрасный день выберутся отсюда. Урок для моего сына и племянника: учитесь, получите аттестат зрелости, идите в колледж, получайте профессию, и тогда будете жить нормально...

К нам подошел худощавый немолодой мужчина без рубашки и без майки. Он оказался еще одним эмигрантом из Польши:

— В польской газете поместили фотографию моего домика и его историю. Я живу в нем вместе с напарником. Он русский. Наш домик, который я построил вместо палатки, требуют снести. По закону мы — палаточный городок, и стоять здесь должны только палатки. Но у меня рука не поднимается разрушить мой домик. Этого требуют власти. Я сам строитель, поставил окна, стены, положил крышу. Мне дали срок одну неделю, чтобы разобрать дом. Ну как же можно это снести? Нам пришлось опять поставить палатку. Мы уже перенесли часть вещей. Мне помогает мой напарник. Он говорит по-русски и по-украински...

 Оказывается, прошлой зимой, когда несколько дней не переставая валил снег, некоторые крыши в палатках обвалились под тяжестью снега. К счастью, никто не пострадал. Но этот человек решил построить нечто более прочное. Внутри домика печка и дымовая труба. Он просил, чтобы мы за него похлопотали перед властями Лейквуда. Не только его дом подлежит сносу. Городские власти Лейквуда требуют, чтобы были снесены все деревянные строения, включая часовню. Не отвечают городским стандартам санитарные условия, состояние воды. Есть опасность возникновения пожара. Да и вообще никто не хочет иметь по соседству бездомных. Опасаются роста преступности. Жители Лейквуда не хотят, чтобы палатки бездомных были видны автомобилистам, проезжающим мимо.

 Поэтому палаточный городок ушел дальше в лес. И все же Лейквуд подал в суд с требованием вообще эвакуировать весь палаточный городок, законность которого сомнительна. Впрочем, сомнительна и его незаконность. Людей нельзя выселить из палаток, не предоставив им другого жилья. Это должны сделать местные власти, власти штата, страны. Впрочем, власти много чего должны делать, но не всегда могут или не всегда хотят.

Количество бездомных в Америке растет. Теперь почти в каждом штате есть такие палаточные городки. Люди теряют работу, теряют дома, им нечем платить за квартиру. По мере ухудшения экономического положения палаточных городков может стать еще больше.

По другую сторону шоссейной дороги объявление: «Требуются работники для ухода за больными и пожилыми». И телефон. Понятно, что берут не всех. Но все же берут! Видимо, чтобы найти работу, нужно еще и желание...